– Хейа, Дзами-сан, харасо васа видети! С'русать харосый новость с караба'рь. Васа зеница 'реди из Скоту'ранди, зеница хейа?
Он был ошеломлен тем, как быстро распространилась повсюду эта новость.
– Откуда ты это знаешь?
– Весь Ёсивара знаис! Вазный, neh? – радостно щебетала Нэми. – Два день я в Ба'расой Дом низка к'раница встречать скоро оку-сан васа.
– Э?
– Вазный, Дзами-сан. Када зеница? Вазный, стоба оку-сан не го-сан друзный, neh?
– Ты что, спятила? – вырвалось у него.
Она уставилась на него, не понимая.
– Почему сердитый, Дзами-сан? Оку-сан п'ратить теперь. Оку-сан п'ратить, Джами-сан, ийе? Вазный оку-сан не…
– Так не бывает, черт подери.
– Нет понимать… вазный Нэми ходить оку-сан…
– Ты рехнулась!
– Нет понимать, – сказала она обиженно, в ужасе от его грубой воинственности, и решила, что бегство – лучшая защита от такого невообразимого поведения, но бегство, конечно, в слезах.
Она упорхнула, прежде чем он успел остановить ее, мама-сан не смогла убедить ее вернуться, поэтому, взбешенный, он зашагал домой и лег в постель, но спал плохо. Боже Всемогущий, Нэми появится в фактории Струанов, чтобы встретиться с Морин? Морин должна платить Нэми в будущем? Важно, чтобы любовница и жена были добрыми подругами? Господь Святый! Я, должно быть, неправильно ее понял.
Нет, черт подери, ты все понял правильно. Именно это она, черт подери, и сказала.
В конце концов, он пришел в кабинет. Еще не рассвело. Тысяча чертей, он провел в размышлениях все утро, и вот теперь ему предстоит разбираться с двумя женщинами, черт бы их побрал.
– Послушай, Морин, мне жаль, что я соврал, – смущенно пробормотал он, – но… ну, я не знаю, что еще тут можно сказать.
– Не расстраивайся так сильно, такие вещи случаются. – Она улыбнулась.
– А? Так ты не взбе… извини, так ты не сердишься?
– Нет, дружок, не в этот раз, – ответила она благожелательно, – не раньше, чем мы закончим маленький разговорчик.
Он не уловил ни в ее голосе, ни в манере никакой угрозы, она все так же нежно держала его под руку, и тем не менее в самой глубине его существа неведомый голос истошно завопил об опасности, предупреждая его: ради всего святого, придержи язык, не говори ничего.
– «Маленький разговорчик?» – услышал он словно издалека заданный им вопрос.
– Да. – И с этим словом вокруг разом настала оглушительная тишина, хотя ветер все так же громко стучал черепицей и оконными ставнями, звонили церковные колокола, из гавани доносились гудки пароходов, где-то лаяли собаки.
Придержи язык, в этих переговорах игру ведут двое, предостерег он себя.
– Ты сказала «да»? Что это значит?
Морин осторожно, на ошупь продвигалась вперед, наслаждаясь этим процессом учения и поучения. Это был всего-навсего первый из бесконечной череды споров и столкновений.
– Все мужчины ужасны, Морин, – говорила ей мать, помимо прочих наставлений. – Одни хуже, чем другие, все они лжецы, хотя разумная жена видит своего мужа насквозь. Вначале мужья милы и обходительны, и твоя голова кружится, и ты воспаряешь до звезд от их теплоты, любвеобильности, маленьких глупых нежностей. Вначале.
Потом появляются наши малыши, потомство, и заботы по дому, почти всегда при недостатке денег. К этому времени ты уже меньше склонна следить за своими нарядами, прической и своей особой. Это ужасно трудно, когда есть дети, и ты всегда недосыпаешь, и чувствуешь себя смертельно усталой, поэтому скоро твой мужчина поворачивается к тебе в постели спиной, начинает храпеть, да-да, это не так-то легко вынести, если ты не сможешь научиться плотно закрывать уши. Потом они ударяются в разгул… но ты не пугайся, для них это временное увлечение и длится недолго, и если ты разумная жена, твой мужчина всегда возвращается, у тебя всегда его дети, и на твоей стороне Бог. Помни, это нелегкий труд – зарабатывать хлеб насущный, как и он должен помнить, что нелегко растить сыновей и поддерживать в доме уют, да только они никогда этого не помнят.
Твой отец, он ничем от других не отличается, если взять его женщин или ту женщину в Индии, но теперь он дома, и у него другая проблема: я должна была знать, когда выходила за него замуж, что он уже повенчался со своим полком. Этот твой Джейми, по крайней мере, в войсках не служит – с этим жене ох как трудно соперничать.
– А как можно стать разумной женой, ма?
– Если бы я только знала, девочка моя, но некоторые правила никогда не меняются: выбирай своего мужчину осмотрительно, умение держать язык на привязи пригодится, пригодятся и доброе помело с крепким черенком и крутой нрав, если ими пользоваться с толком, всегда пригодится много понимания и умения прощать, и теплая мягкая грудь, чтобы маленькому разнесчастному мальчику было во что поплакаться…
«Маленький разговорчик?» – снова услышала она сдавленный голос Джейми и чуть было не рассмеялась вслух.
Ее улыбка и выражение лица оставались всепрощающими, крепкий черенок и крутой нрав были наготове, на всякий случай.
– Я узнала про Ёсивару на пароходе. – Она не стала продолжать, и он тут же заглотил наживку.
– Это Горнт рассказал тебе? Или Хоуг? Это был он? Этот идиот.
– Нет, это был твой распрекрасный капитан Стронгбоу, и доктор Хоуг не идиот, друг мой. Я спросила у Стронгбоу, как вам удается сохранять рассудок, живя без дамского общества, так же ли у вас все, как в Индии или в Китае? – Она рассмеялась, вспомнив, как трудно ей было вызвать его на откровенный разговор. Виски творит чудеса, подумала она, благословляя отца за то, что он научил ее пить, когда необходимо. – Я думаю, ваша Ёсивара – весьма разумное решение.
Ему захотелось спросить: «Вот как?» На этот раз он не произнес ни слова. Ее молчание мучило его. Когда она почувствовала себя готовой, она сказала:
– Завтра воскресенье.
У него голова пошла кругом от такого неожиданного продолжения.
– Да, я… да, полагаю, что да, воскресенье, а что?
– Сегодня в полдень я подумала, что мы могли бы пойти к преподобному Твиту, надеюсь, он не такой глупый, как его имя,[19] и нам следовало бы попросить его огласить имена лиц, предполагающих вступить в брак.
Он заморгал.
– Что?
– Ну да, имена, Джейми. – Она расхохоталась. – Ты не забыл, что их должны читать три воскресенья подряд, нет?
– Но я же говорил, что послал тебе письмо и написал, что…
– Это было, когда я была там, но меня там больше нет, я здесь, и я люблю тебя, – сказала она, замолчала, подняла глаза на него, увидела, как он хорош собой – воплощение всего, чего она желала в жизни, и в один миг все ее самообладание унеслось, как пух, гонимый ветром. – Джейми, дорогой, мы помолвлены, и я считаю, что нам следует пожениться, потому что я буду самой лучшей женой из вех, какие только были на свете, я обещаю, обещаю, обещаю, и не просто потому, что я здесь, я полюбила тебя с первого мгновения, а сейчас самой чудесное время, чтобы обвенчаться, я знаю это, я уеду, вернусь в Шотландию и никогда… если ты хочешь, чтобы я уехала, я уеду, со следующим же пароходом, но я люблю тебя, Джейми. Я клянусь, что уеду, если ты этого хочешь. – На глаза против воли навернулись слезы, и она смахнула их рукой. – Извини, это от ветра, дружок. – Но ветер здесь был ни при чем, все притворство исчезло, душа ее раскрылась и обнажилась перед ним. – Я просто люблю тебя, Джейми… – Его руки обняли ее, она зарылась лицом в его плечо и слезы покатились градом, она чувствовала себя так ужасно, как еще никогда не чувствовала, отчаянно желая его любви.